Власть уходит – элита остается

, (12:10) 27 октября 2005 г.

АПН-НН представляет вниманию читателей выступление на пресс-конференции, посвященной презентации Нижегородского филиала Института национальной стратегии и прошедшей 14 октября в конференц-зале агентства «Биржа плюс».

Михаил Ремизов, президент Института национальной стратегии:

 

 

Смена элиты – это не просто смена кадров, это смена поколений и смена отношений. Проблема действующей элиты – не в качествах отдельных людей, а в системе отношений, которая определена двумя социально-психологическими особенностями.

Одна из них – приоритет денег над властью. Для всех представителей действующей элиты деньги видятся более надежным ресурсом, чем власть. Поэтому властные ресурсы они стремятся конвертировать по мере возможности в ресурсы денежные как более ликвидные.

Второе – приоритет интеграции в наднациональные структуры над созданием собственного властно-политического домена, что тесно связано с первым показателем. Это люди, которые предпочитают быть вторыми, или третьими, или десятыми в Риме, но не первыми в Галлии. Это люди, которые не делают ставку на создание суверенного государства «под ключ», хотя оно, по большому счету, единственное было бы способно обеспечить их собственность и их будущность.

Элита – это, прежде всего, слой людей, которые связывают свои жизненные интересы с существованием данной страны как суверенной, способной защищать и воспроизводить себя, и экономически, и военно-политически, системы. Безусловно, элита – это те, кто остаются, когда та или иная частная власть уходит.

Демократия - очень сложная система, основанная на том, что высшая власть меняется, ротируется. Но в действительности - именно в демократических странах - настоящей властью являются не те, кто уходит, а те, кто остаются. И всегда нужно анализировать, когда мы рассматриваем западные и иные демократии – эффективные общественные системы, - кто остается, когда уходит та или иная власть, те или иные правительства, тот или иной глава государства.

В нормальном случае остается бюрократический корпус, который лоялен определенным принципам, определенным ценностям и моделям поведения. И остаются определенные элитные сети: клубы, экспертные центры, политические партии. Остаются центры выработки решений, которые обеспечивают преемственность курса независимо от того, кто находится в данный момент у власти.

Институт национальной стратегии видит себя одним из таких экспертных, интеллектуальных, элитных центров, которые должны стать независимыми от ротации фигур у власти и которые должны стремиться обеспечивать преемственность политического курса, традицию истолкования национальных интересов в независимости от того, кто в данный момент держит бразды правления.

Поражающей особенностью нашей политической системы, в том числе и в советское время, было то, что люди, которые уходят от власти, уходят в небытие. И члены бюро ЦК КПСС, и руководители Администрации президента Российской Федерации, и многие другие уходят либо в частную жизнь, либо в бизнес, – но всегда в политическое небытие.

Это ярко контрастирует с примером западных обществ, где бывшие политические лидеры, бывшие чиновники сохраняют колоссальное влияние в рамках неформальных общественных институтов выработки политики. Киссинджер, независимо от того, какие у него посты, является реальным центром преемственности власти в Соединенных Штатах.

Безусловно, нам такая среда необходима. И такая среда не может структурироваться на основе клановых интересов. Такая среда может структурироваться только на основе нескольких образов будущего, проектов развития страны.

Мы являемся одним из немногих в России интеллектуальных центров, которые работают с образами будущего и с проектами развития страны. Одним из документов, в которых выражена эта работа, является проект Конституции России, который был представлен некоторое время назад.

Он подвергает существенной ревизии действующую властную политическую модель. Она нам кажется неустойчивой. Неустойчивой, во-первых, по конструкции власти: у нас есть президент, который стоит над разделением властей, но который при этом де-факто является главой правительства и несет ответственность за те частные вещи (например, за монетизацию льгот), которые в принципе не находятся в сфере компетенции его как лидера стратегического курса. И мы имеем два безответственных субъекта – правительство и парламент, которые постоянно, просто по конструкции политической системы, своей безответственностью и неэффективностью замыкают ответственность на президента.

Поэтому, чтобы усилить роль президента, мы должны сделать правительство подотчетным парламенту, при этом сохранив у него бразды правления и контроля над военно-политическим, дипломатическим, международным курсом.

Мы имеем государство, которое мыслит себя парадоксальным образом как переходное и способное отмереть, как некогда марксистское государство: в Конституции записано, что функции государственного суверенитета могут быть переданы наднациональным органам. В Конституции зафиксирован приоритет международного права над конституционным. Это значит, что государственный суверенитет России по действующей конституционной модели не является ценностью. Он является разменной картой.

Мы имеем больной, асимметричный федерализм, одновременно слабый и ведущий к постоянной системе торговли центра с национальными республиками.

Мы являемся сторонниками консервативного, симметричного, равновесного федерализма, при котором субъекты являются территориальными субъектами, а не национальными. И при этом существуют выборные органы власти на местах. Все, что касается разумной децентрализации управления – это жизненно необходимо, недопустима только децентрализация суверенитета. Суверенитет неделим, а управление должно быть децентрализовано.

Основой нашего конституционного проекта является концепция государства-цивилизации. Эта концепция сопротивляется преобладающему сегодня образу будущего, который выражен и в осколочных фразах политических лидеров, и в трудах ученых, и который связан с понятием глобализации.

Мы убеждены, что глобализация не является единственно возможным будущим мира, и что – больше того – процессы глобализации, которые можно рассмотреть как объективные, приводят не к унифицированному человечеству, выстроенному в единую пищевую пирамиду, а к существованию определенной системы самостоятельных миров, которые имеют собственные культурные ценности, собственные большие геоэкономические пространства, собственные системы безопасности. Мы видим формирование таких миров.

И мы убеждены, что Россия должна стремиться не стать частью одного из них, а стать центром одного из них. Россия способна стать центром собственного геокультурного, геоэкономического и геостратегического мира, центром собственного большого пространства. И в этом смысле путь России – это, безусловно, не путь национального государства в узком понимании этого слова. Национальные государства всегда существуют, как в Европе, начиная с XVI века, держатся друг за дружку, они всегда – часть международной системы, их суверенитет всегда контролируется извне.

Россия – это государство-цивилизация, которое способно интегрировать свою бывшую имперскую периферию в рамках новой неколониальной системы большого пространства. Россия – единственный субъект, который способен предложить Казахстану, Белоруссии, в будущем – и Украине неколониальную интеграцию. Все другие субъекты – Европейский Союз, Соединенные Штаты – предлагают только колониальные модели отношений, какими бы словами это ни прикрывалось.

Я хочу подчеркнуть, что для нас распространение наших центров и поиск партнеров по стране является одной из приоритетных линий развития. Мы активно ищем партнеров и находим их в ключевых точках исторического пространства России. Это и Урал, и Сибирь (Красноярск). Это и так называемые непризнанные государства, где у нас есть колоссальная экспертная сеть – вы можете видеть это, если читаете наш сайт «АПН». Это и Казахстан (Казахстан является частью нашего исторического пространства; Казахстан – это не вопрос наших имперских амбиций, а фактор внутренней целостности России: перешеек, который коммуникационно соединяет сибирскую Россию и Россию европейскую, проходит по территории Казахстана). Это и Северо-Запад России.

И Нижний Новгород является, безусловно, одним из ключевых коммуникационных и культурных центров, одной из столиц России, причем той столицей, которая имеет колоссальные традиции по воссозданию государства.

Часто ссылаются на прецедент воссоздания государства нижегородским ополчением. Я хочу напомнить, что наиболее реалистичной версией создания нижегородского ополчения – вспомним эту фразу: «Заложим жен своих» - является отнюдь не филантропическое пожертвование, а именно система заложничества. Жены купечества были на кораблях на Волге, и они готовы были отправиться на невольничий рынок, если их мужья не «скинутся» на народное ополчение, призванное освободить Москву.

В хорошем смысле, национальное строительство – это всегда система заложничества, это всегда способ взять в заложники деловые интересы тех или иных кругов ради национальных интересов. Интеллектуалы должны искать способ, как взять деловые интересы в заложники интересов национальных. Мы должны пожелать в этом успеха нижегородцам.

Статьи по теме:

Последние статьи