Станислав Говорухин: В Чувашии я вижу колоссальные изменения

Советская Чувашия, (17:14) 09 октября 2006 г.

— Станислав Сергеевич, недавно вы проголосовали против амнистии членам незаконных вооруженных формирований в Чечне. Вы опять пошли против течения. Так складывается по жизни или вы принципиально подобным образом строите линию поведения?

— У Высоцкого в мемуарах нашли такую запись: «Если утону, ищите вверх по течению». В основном это, конечно, характер. А в общем-то и принципы какие-то были и есть в основе. Хотя я часто не понимаю, что делаю. И это не кокетство. Феллини написал, я не примазываюсь, просто так совпало: «Режиссер часто не понимает, о чем его фильмы. То есть понимает, конечно, но интуитивно». Я часто двигаюсь интуитивно. Да, я был единственным из моих соратников, кто голосовал против. В свое время я был председателем первой парламентской комиссии по чеченскому кризису. Все наши труды, все мои бесконечные поездки на войну оказались напрасными. Все пошло совеем по другому пути, не тому, что предлагала комиссия.

— Зато в комитете по культуре Госдумы многое имело свои результаты.

— Да, это так. Когда депутатам говорят — да что вы там делаете у себя в Госдуме, наверное, не каждый может похвастаться успехами в своей отрасли. Я – могу. Киноиндустрия – это заметное событие в нашей жизни. Единственная отрасль народного хозяйства, которая достигла доперестроечного уровня. Я говорю именно о киноиндустрии, а не о кинематографе, который по-прежнему в полной дыре. Мы сегодня снимаем фильмов больше, чем в советской России. Подавляющее большинство – при государственной поддержке. Почему это оказалось возможным? Да потому, что в 1996 году принят закон о господдержке кинематографа. Я не буду говорить, сколько времени понадобилось для этого, со сколькими людьми пришлось встречаться, в какие высокие кабинеты ходить. Я даже организовал в Думе парламентский киноклуб. Мы долго готовили коллег-депутатов, чтобы они приняли этот закон. И после этого индустрия стала расти как на дрожжах. Дело пошло и на телевидении, появились частные инвесторы, независимые продюсеры. Вот мы видим результат.

— Но кино как искусство – в дыре?

— Пока просвета не вижу. Надеюсь, он скоро появится. Фильмы, которые сейчас выходят на экран, не радуют зрителей, не будят в них благородные чувства, а, скорее, пробуждают низменные инстинкты. И особенно отрицательно влияют на молодое поколение.

— В нашей газете недавно был напечатан репортаж со студии «Мосфильм» под символичным названием «Кто заказывал такси на Дубровку?». Так если кино долгое время шло «не туда», кто «заказывал такси»?

— Ну а кто вообще заказывал всю эту «музыку»? Сколько времени мы вообще шли не туда? Не без помощи Запада. Развал СССР, попытки развалить Россию. Не формулируемая цель, а интуитивная. Инстинктивный страх. Они же понимают, что надвигается энергетический кризис. И в мире осталась единственная держава. Абсолютно самодостаточная, со всеми полезными мировыми запасами. Поэтому усилия были приложены со всех сторон. И изнутри, и извне. Но, конечно, наибольшие разрушения мы нанесли родине сами.

— Вы сняли знаковые вещи своего времени, названия фильмов «Так жить нельзя» и «Россия, которую мы потеряли» стали именем нарицательным.

— Я считаю, что «пустил в народ» один термин. Потому что снял не только названные ленты, но и фильм, который полностью почти никто не видел, хотя отрывки и крутят постоянно по телевидению, – это «Великая криминальная революция». То, что происходило на одной шестой части суши в период с начала девяностых годов и до конца двадцатого века, этот термин точно характеризует.

— С тех пор прошло много времени. Изменения происходят. Правда, в одном из интервью вы назвали их микроскопическими.

— Где микроскопические, а где и серьезные. Например, в Чувашии вижу колоссальные изменения. Но когда говорю, что мы много сделали для кинематографа и для культуры, то имею в виду, что они просто лучше финансируются, чем, например, армия или сельское хозяйство. В каком смысле? Культуре необходимо для достойного существования в три раза больше, а армии – в 30 раз! А когда мы пришли, то не было даже и комитета по культуре в Госдуме. Культура вообще финансировалась ужасающе. В Чувашии последний раз я был лет шесть назад. Но уже тогда видел, какими темпами здесь происходят изменения. Изменения к лучшему. А в масштабах страны – они не так велики. Зато идут по всем фронтам. Заводы заработали: в начале 2000 года работало 10 процентов от прежних, сегодня – почти 80. А что такое завод для маленького городка – это градообразующее предприятие. Если он на боку – нищета и безысходность. Толпы молодежи без денег и работы. Ведь кто только о нас не вытирал ноги лет пять назад. И сегодня еще пытаются. Но уже осторожнее. Начинают понимать, что они имеют дело с великой державой, которая находилась в кризисе и была больна. А теперь начинает выздоравливать. Вот о чем идет речь – наметились признаки выздоровления. Но не более того.

— Вы чувствуете, что тоже повлияли на эти изменения?

— Ну конечно. Как сказал Маяковский, радуюсь я — это мой труд вливается в труд моей республики. Где-то я ошибался, где-то, может быть, принес и вред, но я могу назвать и добрые, полезные дела. И, главное, результаты. Вот с Федоровым, например. Понятно, что его достижения — не моя заслуга. Но капелька моего участия здесь есть. Тут я тоже могу гордиться, потому что «привез» в Чувашию Николая Федорова. Вернее, мы вместе приехали в 1994 году. Он работал в Москве и поначалу не помышлял о президентстве. А ведь для региона сильная личность много значит. Как для Москвы Лужков, например, или для Кузбасса Тулеев. А для Чувашии — Федоров. Был бы не Федоров, а имярек, могло бы быть все по-другому. Правда, мы с Николаем Васильевичем давно не виделись. Вот сейчас встретились. Конечно, я горд, что он здесь пришелся ко двору, что здесь его уважают, любят. Мне приятно. У меня же были и обратные примеры. Кого-то поддерживал, искренне рекомендовал, а потом мечтал, чтобы поскорее сняли. Было и такое. А здесь все получилось. Выходит, не зря я за него всех агитировал: «Давайте выберем Николая Васильевича президентом республики». Его выбрали. Сейчас в Чувашии из всех остальных регионов, а я видел их много, происходит очень много позитивного. Причем это же не какой-то супербогатый регион. Откуда берутся средства? Средства можно взять только из репутации. Репутации честного партнера. Например, здесь очень много построили за счет грантов. Один из них был в 45 миллионов долларов. Это только за счет репутации. И руководителя, и руководства республики в целом.

— У вас запланировано посещение Канаша, где вы снимали эпизоды фильма «Так жить нельзя». И даже встреча с героями фильма.

— Ну с какими героями! Мы снимали там прохожих. 16 лет назад это был грязный город. Самый грязный на пути из Казани в Москву. Выходили на остановке — грязь непролазная была всегда. Теперь многое изменилось. Да и город Чебоксары тоже, обижайтесь не обижайтесь, был одним из самых некрасивых городов на Волге. А сегодня — один из самых красивейших. Хочется увидеть, чтобы так происходило и по всей стране в целом, чтобы народ смог наконец вздохнуть свободно.

— В нашем регионе, где несколько национальных республик, нет межнациональных проблем. Хотя в стране проявления ксенофобии, к сожалению, дают о себе знать. В Кондопоге, например.

— Это не ксенофобия. Я только что из Карелии. У людей просто кончилось терпение. И надо что-то решать с засильем приезжих на рынках и в сфере обслуживания. Нельзя позволять терроризировать наше население. Я сам вырос в Татарии, в районе Тетюшей. Мой дед был сельским учителем в татарской деревне. Когда начинают говорить о межнациональных отношениях, я всегда привожу в пример наше Поволжье. Когда мы росли, то вообще не знали, кто из нас еврей, кто русский, кто чуваш, кто татарин. На это не обращалось никакого внимания. Я, помню, даже в детстве завидовал, какие у ребят звучные фамилии — Швейцер, Лифшиц, а у меня — Говорухин.

— Межнациональное согласие зависит от уровня культуры?

— Безусловно. Но о культуре, как таковой, по-прежнему забывают. То есть не думают, что это главное. А Россия будет такой, какой вырастут ее дети. Они будут выходить на общественную сцену, становиться руководителями. И что окажется? Они ничего не читали. В их воспитании не участвовали великие духовные педагоги, которые воспитали десятки поколений.

— Вы снимаете один за другим фильмы о судьбах женщин. И «Благословите женщину», и «Не хлебом единым», сейчас «Артистку». Актрисы восхищаются работой с вами. Почему вдруг «женская тема»?

— Действительно, последние три фильма были о женских судьбах. Я объясняю это так. Я раньше все о мужиках снимал. Пора отдать долг женщинам. Можно сказать, что я задолжал им в своей творческой деятельности. С женщинами работать приятно. Женщины вообще существа более высокого полета, чем мужчины. Женщина, она же все-таки прародительница. Мне это просто интересно. И читать о них, и снимать о них кино.

— Вы как-то заметили, что снимаете кино для старой публики, которая воспитана на книгах, полноценном кино. Неужели вы не надеетесь, что ваш новый фильм об обычных людях, комедию, где нет юмора ниже пояса, не поймет новая публика?

— Моя публика разного возраста. Но я хочу, чтобы мои фильмы нравились тем, кто нравится мне. Я уже закончил фильм «Артистка». Осталось озвучить, музыку придумать. Рабочий материал уже смотрел кое-кто и из молодых. Хохотали больше нас. Это радует. Но посмотрите, какая публика сидит сегодня в кинотеатрах. Будем честны, это сильно пьющие, ничего не читающие подростки, которые могут запинать сверстника, а то и пенсионера. Они требуют кино для себя — компьютерные сказки, дурь, не имеющую никакого отношения к божьему миру. Я и не хотел бы, чтобы такая публика смотрела мои фильмы. Если она начнет их понимать, значит, что-то неблагополучное происходит со мной. Такие смотрят кино и потом играют в Сашу Белого или в отморозков «Бумера». Пушкин писал: «и чувства добрые я лирой пробуждал». Чувства добрые, а не животные инстинкты. Многие уже не знают, что существуют духовные радости. Это как раз результат забвения культуры в обществе. Только когда все руководители поймут, что культура, искусство, настоящая литература, все это — самое главное, у нас появится шанс выжить и победить.

— Так это должно стать государственной политикой?

— Конечно. Это должно быть волей государства. Как только государство это поймет, все пойдет на лад. Важнее этого нет ничего.

Последние статьи